Воскресение - Александр Розенбаум

Ах, как хлеб стоял,

Раболепствуя,

Перед ветром, рвущим колосья ржи.

Озерцо цвело,

И лицом в село

Я уткнулся возле сырой межи.

Где-то конь заржал,

Поплыла баржа

По реке, что от мамки в пяти верстах.

А я на той барже

Был тогда блажен,

Да и жизнь была, как цветок, проста.

Но разросся куст,

Ягода в соку —

Потекла через пальцы чужим вином.

Бессеребреник,

По поребрикам

Я в обнимку ходил со своей виной.

Город гнал в листву,

Барабанов стук

Отзывался жалейкой в груди легко,

Свежим воздухом,

Ливнем, грозами

И дурманом навозным, и молоком.

Шинелькой серою

С Надеждой, Верою

Мы укрывались летним сном.

Хватало неба нам,

Любови не было —

Она крутила не со мной.

И как-то просто так

Вдруг стали взрослыми,

А старики нашли заветный ключ

В поля печальные,

Куда отчаянно

Я каждой осенью стремлюсь.

Канитель моя

В грандотель «Хайат»

Покатилась клубком под Витька баян.

Раскачалась высь,

Закричала выпь,

И очнулся я в белой палате пьян.

Санитар-«качок»,

Раззудись плечо,

И сестричка — с ума от неё сойти.

И пуста уха,

И черёмуха

Мне шептала в окно: «Это сердца тиф».

А я и знать не знал,

Что это добрый знак,

И зарывался глубже в снег

Прохладной простыни.

На сердце оспины,

Хотелось спрятаться от всех.

А я и знать не знал,

Что это добрый знак,

И всё смотрел на купола

Златоголовые.

Чума еловая

Меня опять к себе звала.

Ел укромно я

Всё скоромное

И хоромов не знал, и душил свой смех,

Но прицепной вагон,

Как со дна багор,

Подхватил, потащил мою душу вверх.

И полез кормить

Перелесками

Малых пташек и зайцев, как дед Мазай.

И на меня опять

Сошла благодать,

И опять заблестели мои глаза.

И снова серою

Шинелькой с Верою

Мы укрываемся в ночи.

Надежда-молодость,

Нам с ней не холодно.

Любовь на выселках кричит.

Пусть подождёт та дверь,

Куда уйду навек,

Однажды взяв заветный ключ

В поля печальные,

Куда отчаянно

Теперь я больше не стремлюсь.

Пусть подождёт та дверь,

Куда уйду навек,

Однажды взяв заветный ключ

В поля печальные,

Куда отчаянно

Отныне больше не стремлюсь.

Oh, how the bread stood

servile,

Before the wind tearing ears of rye.

The lake bloomed

And facing the village

I hid near the damp boundary.

Somewhere a horse neighed

The barge floated

Along the river, which is five miles from the mother.

And I'm on that barge

Was blessed then

Yes, and life was like a flower, simple.

But the bush has grown

Berry in juice -

Flowed through the fingers of someone else's wine.

Silverless,

Along the curbs

I walked in an embrace with my guilt.

The city drove into the foliage,

drum beat

Responded with pity in the chest easily,

Fresh air

Downpour, thunderstorms

And dope dung, and milk.

Gray overcoat

With Hope, Faith

We took cover in a summer dream.

We needed the sky

There was no love

She didn't spin with me.

And somehow just like that

Suddenly become adults

And the old people found the cherished key

In the sad fields

Where desperately

I strive every fall.

Gimp my

To Grand Hotel Hyatt

Rolled in a ball under Vitka button accordion.

The heights swayed

The bittern screamed

And I woke up in a white room drunk.

Nurse - "jock",

Relax your shoulder

And sister - go crazy with her.

And empty ear

And bird cherry

She whispered to me through the window: "This is typhus heart."

And I didn't even know

What a good sign

And burrowed deeper into the snow

Cool sheets.

On the heart of smallpox,

I wanted to hide from everyone.

And I didn't even know

What a good sign

And kept looking at the domes

Goldenheads.

Spruce plague

She called me again.

I ate secluded

Everything modest

And he didn’t know mansions, and stifled his laughter,

But the trailer car

Like from the bottom of a hook,

Picked up, dragged my soul up.

And climbed to feed

copses

Little birds and hares, like grandfather Mazai.

And on me again

Grace came down

And again my eyes sparkled.

And gray again

Overcoat with Vera

We hide in the night.

Hope is youth

We are not cold with her.

Love screams in the settlements.

Let that door wait

Where will I go forever

Once taking the cherished key

In the sad fields

Where desperately

Now I don't aspire anymore.

Let that door wait

Where will I go forever

Once taking the cherished key

In the sad fields

Where desperately

From now on, I no longer strive.