Памяти Пастернака - Александр Галич

Разобрали венки на веники,

На полчасика погрустнели…

Как гордимся мы, современники,

Что он умер в своей постели!

И терзали Шопена лабухи,

И торжественно шло прощанье…

Он не мылил петли в Елабуге

И с ума не сходил в Сучане!

Даже киевские письмэнники

На поминки его поспели.

Как гордимся мы, современники,

Что он умер в своей постели!..

И не то чтобы с чем-то за сорок —

Ровно семьдесят, возраст смертный.

И не просто какой-то пасынок —

Член Литфонда, усопший сметный!

Ах, осыпались лапы елочьи,

Отзвенели его метели…

До чего ж мы гордимся, сволочи,

Что он умер в своей постели!

«Мело, мело по всей земле во все пределы.

Свеча горела на столе, свеча горела…»

Нет, никакая не свеча —

Горела люстра!

Очки на морде палача

Сверкали шустро!

А зал зевал, а зал скучал —

Мели, Емеля!

Ведь не в тюрьму и не в Сучан,

Не к высшей мере!

И не к терновому венцу

Колесованьем,

А как поленом по лицу —

Голосованьем!

И кто-то, спьяну, вопрошал:

— За что?

Кого там?

И кто-то жрал, и кто-то ржал

Над анекдотом…

Мы не забудем этот смех

И эту скуку!

Мы — поименно!

— вспомним всех,

Кто поднял руку!..

«Гул затих.

Я вышел на подмостки.

Прислонясь к дверному косяку…»

Вот и смолкли клевета и споры,

Словно взят у вечности отгул…

А над гробом встали мародёры

И несут почётный ка-ра-ул!

Dismantled the wreaths into brooms,

We got sad for half an hour ...

How proud we are, contemporaries,

That he died in his bed!

And labukhs tormented Chopin,

And there was a solemn farewell...

He did not wash the loops in Yelabuga

And I did not go crazy in Suchan!

Even Kyiv scribes

They were in time for his wake.

How proud we are, contemporaries,

That he died in his bed!..

And not that with something over forty -

Exactly seventy, the age of death.

And not just some stepson -

Member of the Literary Fund, the deceased estimate!

Ah, the paws of the Christmas tree crumbled,

His blizzards rang...

What are we proud of, bastards,

That he died in his bed!

“It's snowy, it's snowy all over the earth to all limits.

The candle was burning on the table, the candle was burning ... "

No, not a candle -

The chandelier was on fire!

Glasses on the muzzle of the executioner

They sparkled brightly!

And the hall was yawning, and the hall was bored -

Meli, Emelya!

After all, not to prison and not to Suchan,

Not to the highest degree!

And not to the crown of thorns

wheeling,

And like a log in the face -

Vote!

And someone, drunk, asked:

- For what?

Who is there?

And someone ate, and someone neighed

Over the joke...

We won't forget this laugh

And this boredom!

We are by name!

- let's remember everyone

Who raised their hand!

"The hum is quiet.

I went out to the stage.

Leaning against the doorframe…”

So slander and disputes have ceased,

As if taking a day off from eternity...

And marauders stood over the coffin

And they carry an honorary ka-ra-ul!