Whether He the quaint savant’s power doth hold I know not,

Albeit ætat a thousand stars' birth He is —

Quoth I that for reasons to me oblivious

August of a granditude of servants is He held,

And by plastic consonantry e’en more servants to the host addéd are —

Pelf they are, dare I say!

Maugre His diurnal seraphic deviltry

I say that deviltry — 'tis forsooth deviltry!

-

Mind not this in scintillating shades clad is;

To claim the glore is He suffer’d.

«Grant me the fatlings», qouth He, «the fatter the better!»,

And died they of starvation;

They are not slaughtering their fatlings —

They are slaughtering 'hemselves.

Sith I at time of yester the questions durst ask,

And dare I say this burthen weightful was,

Wrack of His machine-like motion was I naméd,

Tho' blind and fond the jesters rebuilt

The machine alike — yet whettéd and dight are its edges…

Я не знаю, владеет ли Он могуществом причудливого ученого,

Хоть и при рождении тысячи звезд Он –

Я сказал, что по причинам, мне непонятным

Август величия слуг Он держит,

И пластическими согласными прибавляются еще слуги к хозяину —

Пелфы, осмелюсь сказать!

Могр Его дневная серафическая чертовщина

Я говорю, что чертовщина — чертовщина!

-

Не обращай внимания на то, что в сверкающих оттенках одета;

Чтобы претендовать на славу, Он пострадал.

«Дай мне толстяков, — сказал Он, — чем жирнее, тем лучше!»,

И умерли они от голода;

Они не убивают своих откормленных —

Они убивают самих себя.

Ситх, я вчера вопросы смела задавать,

И осмелюсь сказать, что это бремя было тяжелым,

Развалина Его машинного движения была названа мною,

Хоть слепые и любящие, шуты перестроены

Машина похожа — но отточены и строги ее грани…