Мой сосед - Михаил Круг

Сосед мой как хлебнёт вина всё говорит: «Война, война…» и сколько жизней

унесло и не сложилось.

А День Победы подойдёт — наденет ордена и пьёт, и плачет тихо, вспоминает,

как им жилось.

Как помнит мать, черты лица и похоронку на отца, и как в шестнадцать убежал на

фронт с Витюхой,

Как Витька крикнул: «Вперёд, за…» и разорвало на глазах, а хоронила

незнакомая старуха.

И как лежал в госпиталях, комбат как умер на руках и как контузило в апреле под

Берлином.

Как в детстве змея запускал, в войну с мальчишками играл и как зимой крючком

цеплялся за машины.

В войну играл — как будто знал: подрос чуть-чуть — на фронт попал.

Война из детства здорово в жизни пригодилась.

А многие по одному играли до войны в тюрьму, их очень мало со штрафбата

возвратилось.

Он вспоминал, когда пришёл, мать приготовила на стол два огурца солёных,

сахар и горбушку.

Как плакала в пустой рукав и всё смотрела, губы сжав, как он одной рукой пил из

отцовской кружки.

Потом пришла Витюхи мать, и Витьку стали поминать, как ей отдал Витюхин

старенький кисет.

Она ушла домой в слезах, кисет к груди рукой прижав, и всё горел в её окне

полночный свет.

И уложив его в кровать, всю ночь сидела рядом мать, потом пошла стирать на

речку гимнастёрку.

Хлыстом хлыстнул вдали пастух, за речкой сипло пел петух, взлетев на ржавый

бензобак тридцать четвёрки.

Зачем же пьёт уж столько лет безрукий ветеран-сосед, и нафталином пахнут звёзды

и медали?

Стоит у Волги обелиск, на батьку похоронный лист, и улыбается на фото главком

Сталин…

My neighbor, as soon as he takes a sip of wine, keeps saying: "War, war ..." and how many lives

carried away and did not work out.

And Victory Day will come up - he will put on orders and drink, and cry quietly, remembers

how they lived.

As his mother remembers, the facial features and the funeral for his father, and how at sixteen he ran away to

front with Vityukha,

How Vitka shouted: "Forward, for ..." and tore up before my eyes, and buried

unfamiliar old woman.

And how he lay in hospitals, how the battalion commander died in his arms and how he was shell-shocked in April under

Berlin.

How in childhood he launched a snake, played war with boys and how to crochet in winter

clung to cars.

I played in the war - as if I knew: I grew up a little - I got to the front.

The war from childhood came in handy in life.

And many played one by one before the war in prison, there are very few of them from the penal battalion

returned.

He recalled that when he came, his mother prepared two pickled cucumbers on the table,

sugar and humpback.

How she cried into an empty sleeve and watched everything, pursing her lips, as he drank from

father's mug.

Then Vityukha's mother came, and they began to commemorate how Vityukhin had given her

old pouch.

She went home in tears, pressing her hand to her chest, and everything burned in her window.

midnight light.

And having put him to bed, his mother sat next to him all night, then she went to wash on

river gymnast.

A shepherd whipped in the distance, a rooster crowed hoarsely across the river, flying up on a rusty

gas tank thirty-four.

Why has the armless veteran neighbor been drinking for so many years, and the stars smell of mothballs

and medals?

There is an obelisk near the Volga, a funeral list for the father, and the commander-in-chief smiles in the photo

Stalin...