Сентиментальный марш - Булат Окуджава

Надежда, я вернусь тогда, когда трубач отбой сыграет.

Когда трубу к губам приблизит и острый локоть отведет.

Надежда, я останусь цел, не для меня земля сырая.

А для меня твои тревоги, и добрый мир твоих забот.

Но если целый век пройдет, и ты надеяться устанешь,

Надежда, если надо мною смерть распахнет свои крыла,

Ты прикажи, пускай тогда трубач израненный привстанет,

Чтобы последняя граната меня прикончить не смогла.

Но если вдруг, когда-нибудь, мне уберечься не удастся,

Какое б новое сраженье не покачнуло б шар земной,

Я все равно паду на той, на той единственной Граждаской,

И комиссары в пыльных шлемах склонятся молча надо мной.

Nadezhda, I'll be back when the trumpeter plays the all-clear.

When the pipe is brought closer to the lips and the sharp elbow is taken away.

Hope, I will stay intact, the earth is not damp for me.

And for me, your anxieties, and the good world of your worries.

But if a whole century passes and you get tired of hoping,

Hope, if death spreads its wings over me,

You order, then let the wounded trumpeter get up,

So that the last grenade could not finish me off.

But if suddenly, someday, I fail to save myself,

Whatever new battle would shake the globe of the earth,

I will still fall on that, on that only Civil,

And commissars in dusty helmets will bow silently over me.