Дети Лилит - Зимовье зверей

Под черным мостом, где сплетаются главные нити,

Где рыбы священные пахнут от страха и злости,

Там встретились ангел-мздоимец и демон-хранитель,

Чтоб вечером после суда поиграть в чьи-то кости.

Поставили на кон какую-то душу — и круто,

Судьбу замесили в ознобе морского азарта,

И в четком чаду, не жалея ни брата, ни Брута,

Под пот «Абсолюта» — икра и дробленая карта.

Припев:

Пошла игра тут, пошла игра там,

Пошел блюзом дым, пошла кожей дрожь.

Четырнадцать вето на семьдесят бед,

о я сам по себе, я сам по себе,

е трожь, не трожь, не трожь, не-а…

Портреты стерпевших и влажность, как в камере пыток,

И каждый был прав, подвизаясь на собственной ниве,

о демон тогда проиграл и рога, и копыта,

А ангел хитрил и остался при крыльях и нимбе.

Мангустово ложе в змеиных протравленных блестках,

Сменившим купейность перин на плацкартные маты,

Я сам этот миг прозевал на зыбучих подмостках

И видел в лубочных березках живые стигматы.

Припев.

е трожь меня, небо, не трожь меня, яма,

Под гроздьями гнева на острове Ява

Я видел из чрева заплечного хлама,

Как книжная Ева листает Адама,

И я понял, что я отпрыск Лилит, и, знаешь, это болит!

solo: (by Dmitry Jemerov)

Что знают о жизни два этих бессмертных животных?

Что помнят они о расплавленных трением душах?

Что могут прочесть в своих жалких скупых подноготных,

В подвалах их рвотных и в мягких надснежных баклушах?

У входа в чистилище жирно и пахнет озоном,

В подробностях жизнь, значит, смерть — это смерть каждой буквы.

Кипящий бульон из меня называя «музоном»,

«Зачем ты поешь?»

ухмылялись мне чертовы куклы.

Одной ногой здесь, одной ногой там,

Одним блюзом в раж, другим блюзом в ложь,

Четырнадцать веток на дереве бед,

о я сам по себе, я сам по себе,

е трожь, не трожь, не трожь,

е трожь меня, темень, не трожь, свет закона,

Я вышел из тела под хруст Рубикона,

Из бледного тела, из смуглого лона,

Из водораздела Адама-Кадмона,

Мы, видимо, дети Лилит, и знаешь, это болит!

Under the black bridge, where the main threads intertwine,

Where the sacred fish smell of fear and anger,

There the bribe-taking angel and the guardian demon met,

To play someone's dice in the evening after the trial.

They put some soul on the line - and cool,

Fate was kneaded in the chill of sea excitement,

And in a clear haze, sparing neither brother nor Brutus,

Under the sweat of "Absolute" - caviar and crushed card.

Chorus:

The game is on here, the game is on there,

The smoke went blues, the skin began to tremble.

Fourteen vetoes for seventy troubles,

oh I'm on my own, I'm on my own,

don’t touch, don’t touch, don’t touch, no…

Portraits of those who endured and humidity, as in a torture chamber,

And each was right, striving in his own field,

O demon then lost both horns and hooves,

And the angel was cunning and remained with wings and a halo.

A mongoose bed in serpentine etched spangles,

Who changed the compartment of featherbeds for reserved seat mats,

I myself missed this moment on the shifting stage

And I saw living stigmata in the popular birches.

Chorus.

don't touch me, heaven, don't touch me, pit,

Beneath the Grapes of Wrath on the Island of Java

I saw from the womb of shoulder rubbish,

Like a bookish Eve leafing through Adam,

And I realized that I am the offspring of Lilith, and, you know, it hurts!

solo: (by Dmitry Jemerov)

What do these two immortal animals know about life?

What do they remember about souls melted by friction?

What they can read in their miserable mean ins and outs,

In the cellars of their vomit and in soft over-snow bucks?

The entrance to purgatory is greasy and smells of ozone,

In details, life means death is the death of each letter.

Boiling broth from me calling "Muzon",

"Why are you eating?"

the damn dolls grinned at me.

One foot here, one foot there

One blues to rage, another blues to lie

Fourteen branches on the tree of troubles,

oh I'm on my own, I'm on my own,

don't touch, don't touch, don't touch,

touch me, darkness, do not touch me, light of the law,

I left the body under the crunch of the Rubicon,

From a pale body, from a swarthy bosom,

From the watershed of Adam-Kadmon,

We, apparently, are children of Lilith, and you know, it hurts!