He woke up, as his flesh fell off … slice by slice,

Floating high up in the air, more than ten-thousand miles.

He said, he was crucified underneath a baneful sky,

Had nails through feet and hands,

Yes, also nails in his eyes.

In defiance of all living things he hang there … upside down,

His poor, vicious face almost touching the ground.

He knows well where he’s been,

Don’t let him in !!!

He claimed twelve-thousand crucifixes transformed

into distorted sombre trees,

Blood ran down their scarred trunks,

Gushed slowly dripping out of the leaves.

The offering gathered in a chalice, all golden,

Held by the dirty hands of a black-bearded man,

His face sheer spitefulness.

He knows well where he’s been;

So, don’t let him, don’t let him in …

Don’t let him in !!!

Он очнулся, когда его плоть отвалилась… ломтик за ломтиком,

Парит высоко в воздухе, более десяти тысяч миль.

Он сказал, что его распяли под губительным небом,

Были гвозди в ногах и руках,

Да еще и гвозди в глаза.

Наперекор всему живому он там висит… вниз головой,

Его бедное злое лицо почти касалось земли.

Он хорошо знает, где он был,

Не пускайте его!!!

Он утверждал, что двенадцать тысяч распятий превратились

в искривленные мрачные деревья,

Кровь текла по их покрытым шрамами стволам,

Хлынул, медленно капая из листьев.

Приношение собрано в чашу, всю золотую,

Удерживаемый грязными руками чернобородого мужчины,

В его лице сплошная злоба.

Он хорошо знает, где был;

Так не пускай его, не пускай его…

Не пускайте его!!!