Twisting and turning beside the slumbering Tereza,

he recalled something she had told him a long time

before in the course of an insignificant conversation.

They had been talking about his friend Z, when she announced,

'If I hadn’t met you, I’d certainly have fallen in

love with him.'

Even then,

her words had left Tomas in a strange state of melancholy,

and now he realized it was only a matter of chance that

Tereza loved him and not his friend Z.

Apart from her consummated love for Tomas,

there were, in the realm of possibility, an infinite number of

unconsummated loves for other men.

We all reject out of hand the idea that the love of our life

may be something light or weightless;

we presume our love

is what must be,

that without it our life would no longer be the same;

we feel Beethoven himself, gloomy and awe-inspiring,

is playing to our own great

love.

Крутясь и вертясь рядом с дремлющей Терезой,

он вспомнил кое-что, что она ему давно говорила

раньше в ходе незначительного разговора.

Они говорили о его друге Z, когда она объявила:

'Если бы я не встретил тебя, я бы точно влюбился

любовь с ним.

Даже тогда,

ее слова привели Томаса в странное состояние меланхолии,

и теперь он понял, что это было лишь делом случая,

Тереза ​​любила его, а не его друга З.

Помимо ее совершенной любви к Томасу,

существовало, в сфере возможности, бесконечное число

безответная любовь к другим мужчинам.

Мы все сразу отвергаем идею о том, что любовь всей нашей жизни

может быть чем-то легким или невесомым;

мы предполагаем нашу любовь

это то, что должно быть,

что без него наша жизнь уже не была бы прежней;

мы чувствуем самого Бетховена, мрачного и внушающего страх,

играет в нашу собственную великую

люблю.