Чужой мотив - Александр Градский

Телефон зазвонил и без спроса и как-то без такта

Я был тоже бестактен, ответив — Ну, что Вам, чудак?

Тихий голос промолвил: Я — «Утренней почты» редактор

Напишите нам песню про старый и пыльный чердак

Напишите нам песню про Ваше веселое детство

Про портрет пожелтевший от времени иль про рассвет

И чем меньше в ней будет кокетства, позерства, эстетства

Тем скорей ее примет и выпустит в свет худсовет

Я по лестнице шаткой поднялся и дверь заскрипела

Задержалось дыханье, а ноги налились свинцом

Предо мною на горле стропила петлею висело

Полотенце, которым мне мать утирала лицо

Чуть пооддаль футбольная камера с кедами вместе

Разноцветные стекла, чтоб жмурясь на солнце смотреть

Все, конечно, застыло в пыли и не встать и не сесть мне

Словно кур на насесте уменьшен я ровно на треть

Ах, светлые дали мы вряд ли видали

И вспомним едва-ли, чем привлекал нас чердак

Дубль, бемоли зубрили в школе

Думав — доколе будет в душе кавардак

Это было вчера, я лежал у костра и мечталось мне

Это было вчера, я влюбился, казалось, на век

Это было, как будто, вчера, я рукою мял талый снег

Создавая себе высоту и готовя разбег

Я слепил тот снежок и ему была участь плохая

Свою краткую жизнь он в мальчишеской начал руке

С этой легкой руки он слетел и крутясь и порхая

Путь закончив отметиной белою на чердаке

Ах, светлые дали мы, вряд ли видали

И вспомним едва-ли, чем привлекал нас чердак

Трели, триоли, трудные роли

Муки и боли — будет в душе кавардак

Мы играли в войну, быть хотели героями Родины

Вот на смену зиме после марта явилась весна

Была оттепель не за горами и, веря природе, мы

Пробуждались от долгого, серого, глупого сна

Был развенчан кумир, и за этим кумиром другие,

А простые ребята в небестную высь поднялись

Наши дети растут, возвращается все на круги и

Чердаки на земле, я надеюсь, не перевелись

Из окошка чердачного видно далеко и близко

Стонет голос Высоцкого, мучась в тяжелом бреду

И, поправив две мокрые лыжины, искрится Визбор,

А Булат Окуджава в тролейбус вошел на ходу

Я уйду с чердака, но уйду ль от мечтаний чердачных

Я пропел эту песню, которой могло и не быть

Отнесут ли мой опус к разряду чудачеств удачных

Или просто забудут, как все, о чем можно забыть

Ах, светлые дали мы вряд ли видали

И вспомним едва ли, чем привлекал нас чердак

Дубль, бемоли зубрили в школе

Думав — доколе будет в душе кавардак

Ах, светлые дали мы вряд ли видали

И вспомним едва ли, чем привлекал нас чердак

Трели, триоли, трудные роли

Муки и боли — будет в душе кавардак

Ах, светлые дали мы, вряд ли видали

И в «Почте» не дали, песню допеть до конца

Слишком уж горды в ней все аккорды

И, видно, скорбный был цвет лица у певца

Ах, светлые дали мы вряд ли видали

И вспомним едва ли, чем привлекал нас чердак!

The phone rang without asking and somehow without tact

I was also tactless, answering - Well, what about you, eccentric?

A quiet voice said: I am the editor of the Morning Post

Write us a song about an old and dusty attic

Write us a song about your happy childhood

About a portrait yellowed by time or about the dawn

And the less coquetry, posturing, aesthetics in it

The sooner it will be accepted and published by the artistic council

I staggered up the stairs and the door creaked

The breath was held, and the legs were filled with lead

Before me, on the throat, the rafters hung in a noose

The towel my mother used to wipe my face

A little further away, a football camera with sneakers together

Multi-colored glasses to look squinting at the sun

Everything, of course, froze in the dust and I couldn’t get up and sit down

Like chickens on a perch, I'm reduced by exactly a third

Ah, we hardly saw the bright ones

And we can hardly remember what attracted us to the attic

Double, flat crammed at school

Thinking - how long will there be a mess in the soul

It was yesterday, I was lying by the fire and I dreamed

It was yesterday, I fell in love, it seemed, forever

It was like yesterday, I crushed melted snow with my hand

Creating a height for yourself and preparing a run

I blinded that snowball and he had a bad fate

He began his short life in a boyish hand

With this light hand, he flew off and spinning and fluttering

The path ended with a white mark in the attic

Oh, we gave light, we hardly saw

And we can hardly remember what attracted us to the attic

Trills, triplets, difficult roles

Torment and pain - there will be a mess in the soul

We played war, we wanted to be heroes of the Motherland

Now spring has come to replace winter after March

There was a thaw just around the corner and, believing in nature, we

Waking up from a long, gray, stupid sleep

An idol was debunked, and behind this idol others,

And ordinary guys climbed into the heavenly heights

Our children grow up, everything returns to circles and

Attics on the ground, I hope, have not run out

From the attic window you can see far and close

Vysotsky's voice groans, tormented by heavy delirium

And, having corrected two wet skis, Vizbor sparkles,

And Bulat Okudzhava entered the trolleybus on the go

I will leave the attic, but will I leave the attic dreams

I sang this song that might not have been

Will my opus be classified as an eccentricity of the successful

Or just forget, like everything that can be forgotten

Ah, we hardly saw the bright ones

And we hardly remember what attracted us to the attic

Double, flat crammed at school

Thinking - how long will there be a mess in the soul

Ah, we hardly saw the bright ones

And we hardly remember what attracted us to the attic

Trills, triplets, difficult roles

Torment and pain - there will be a mess in the soul

Oh, we gave light, we hardly saw

And in the "Mail" they did not give, to finish the song to the end

All the chords in it are too proud

And, apparently, the singer's complexion was mournful

Ah, we hardly saw the bright ones

And we can hardly remember what attracted us to the attic!