When in disgrace with fortune and men’s eyes,

I all alone beweep my outcast state,

And trouble deaf Heaven with my bootless cries,

And look upon myself, and curse my fate,

Wishing me like to one more rich in hope,

Featur’d like him, like him with friends possess’d,

Desiring this man’s art, and that man’s scope,

With what I most enjoy contented least:

Yet in these thoughts myself almost despising,

Haply I think on thee,--and then my state

(Like to the lark at break of day arising

From sullen earth) sings hymns at heaven’s gate;

For thy sweet love remember’d such wealth brings

That then I scorn to change my state with kings'.

Когда в немилости у судьбы и людских глаз,

Я в одиночестве оплакиваю свое отверженное состояние,

И беспокоить глухие небеса моими безбашенными криками,

И посмотри на себя, и прокляни мою судьбу,

Желая мне еще одного богатого надеждой,

Featur'd, как он, как он с друзьями, одержимыми,

Желая искусства этого человека и размаха того человека,

Что мне больше всего нравится, меньше всего нравится:

Но в этих мыслях себя почти презираю,

Быть может, я думаю о тебе, -- и тогда мое состояние

(Как жаворонок на рассвете, возникающий

из угрюмой земли) поет гимны у врат рая;

Ибо твоя сладкая любовь помнила, что такое богатство приносит

Что тогда я презираю менять свое положение с королями.