Мёд - Николай Носков

Все, что видел я было - не было, были молнии, громы не были.

Самолетик мой маленький, ангел мой, крыльями занавесил полнеба.

Ветер мокрый безбашенно скрещенный, бороздил по стеклу знаки вещие.

А внизу пальмы, словно пьянющие, не давали забыть.

Что я крещенный, знать завещанный.

Поезд спешит в закат над Доном-Волгою, в купе коньяк, два чая.

Мед.

Спит за окном Россия ночью долгою, в купе коньяк, два чая.

Растаманы кумар в море игор, Hарру birthday мне пели два негра,

А внутри голосами, чуть слышными, загрустила душа белым снегом.

В отражении глаз черной женщины я не видел себя ей обещанным

Бабьим летом, кольцами вечности я судьбой обручен, обречен, но не венчанный.

Поезд спешит в закат над Доном-Волгою, в купе коньяк, два чая.

Мед.

Спит за окном Россия ночью долгою, в купе коньяк, два чая.

Мед.

Мед.

Когда уезжаешь оттуда где был, всегда ощущаешь: ты что-то забыл.

И хочется выйти, уйти в белый свет подальше от мира тщедушных потерь.

Ты знаешь, что деньги, как серая пыль, а жизнь, как по нотам, отпетая быль.

Пока ты прикидывал "Да" или "Нет", погас за вагонным окном белый свет.

Поезд спешит в закат над Доном-Волгою, в купе коньяк, два чая.

Мед.

Спит за окном Россия ночью долгою, в купе коньяк, два чая.

Мед.

Мед.

Мед...

All that I saw was - was not, there were lightnings, there were no thunders.

My little airplane, my angel, curtained half the sky with its wings.

The wind was wet, recklessly crossed, prophetic signs plowed through the glass.

And below the palm trees, like intoxicating ones, did not let me forget.

That I am baptized, bequeathed to know.

The train hurries into the sunset over the Don-Volga, cognac and two teas in the compartment.

Honey.

Russia sleeps outside the window for a long night, cognac and two teas in the compartment.

Rastamans Kumar in the sea of ​​games, Harru birthday was sung to me by two blacks,

And inside, voices, barely audible, saddened the soul with white snow.

In the reflection of the eyes of a black woman, I did not see myself promised to her.

In Indian summer, with the rings of eternity, I am betrothed, doomed, but not married.

The train hurries into the sunset over the Don-Volga, cognac and two teas in the compartment.

Honey.

Russia sleeps outside the window for a long night, cognac and two teas in the compartment.

Honey.

Honey.

When you leave from where you were, you always feel: you forgot something.

And I want to go out, go into the white world away from the world of frail losses.

You know that money is like gray dust, and life, as if by notes, is a true story.

While you were wondering "Yes" or "No", the white light went out behind the car window.

The train hurries into the sunset over the Don-Volga, cognac and two teas in the compartment.

Honey.

Russia sleeps outside the window for a long night, cognac and two teas in the compartment.

Honey.

Honey.

Honey...