Долматовский - Наум Блик

Во второй половине двадцатого века

Вырастает заметно цена человека.

И особенно ценятся мертвые люди.

Вспоминают о каждом из них, как о чуде.

Это правда, что были они чудесами,

Только, к счастью, об этом не ведали сами.

Но живые в цене повышаются тоже,

Это знают —

Особенно кто помоложе.

Дескать, я человек —

Наивысшая ценность.

Но, прошу извинения за откровенность,

В лисах ценится хвост,

В свиньях — шкура и сало,

И в пчеле почитается мед, а не жало.

Человеку другие положены мерки,

Целый мир называет его на поверке.

И цена человека —

Неточный критерий,

Познаваемый только ценою потери.

Велика ли заслуга —

Родиться двуногим,

Жить в квартире с удобствами,

А не в берлоге?

Видеть мир, объясняться при помощи речи,

Вилкой с ножиком действовать по-человечьи?

Тех, кто ценит себя, я не очень ругаю,

Но поймите — цена человека другая!

In the second half of the twentieth century

The price of a person rises noticeably.

And dead people are especially valued.

They remember each of them as a miracle.

It is true that they were miracles,

Only, fortunately, they themselves did not know about it.

But the living ones rise in price too,

They know it -

Especially the younger ones.

Say I'm a man

The highest value.

But, I apologize for being frank,

The tail is valued in foxes,

In pigs - skin and fat,

And honey is revered in a bee, not a sting.

A man has other standards,

The whole world calls him for verification.

And the price of a man -

Inaccurate criterion,

Known only by the cost of loss.

Is the merit great?

Born bipedal

Live in an apartment with amenities

And not in a den?

See the world, communicate with speech,

Use a fork and knife to act like a human being?

Those who value themselves, I do not really scold,

But understand - the price of a person is different!