Не спалила, любила - Михаил Круг, Группа Попутчик

Лёха Чих, фармазон, подогнал фуфеля, скрасить вечер за стирами в очко.

Она круто вошла, ножки, груди: а-ля!

- я б всю жизнь с ней сидел в одиночке.

Веня лепень одел и расплавился весь, пальцы веером: "Здрасте, гражданка,

Вам, наверно, ещё не сказали, что здесь сейф лохматый ваш вскроют, как в банке".

Он, довольный собой, подкатил на контакт, он по сейфам - учёная степень.

А она, плюнув на пол ему просто так, вынув ствол, продырявила лепень.

Всем сказала: "Сидеть", - мы уважили ствол, а она, как ни в чём не бывало,

Свою шляпку-каре положила на стол, из декольте маляву достала.

Веню жалко, хорошим он кольщиком был, не по воле красючке простили.

Пулю в ствол ей действительный вор зарядил, и писал, чтоб её полюбили.

Слышь, с такого начала не делают дел, ты же с виду не катишь по масти.

Лёха Чих прохоря через край насадил, а тебе дырку сделать, как "здрасьте".

Завтра авторитет просит в гости в Москву: есть дела, да "малина" подсела.

С ихней квалификацией - только в тюрьму, а тверским, мол: не в кипеше дело.

Надо людям помочь;

собрались "на гастроль", взяли вместе с мешками "карету".

А делить стали филки - заныла мозоль, я за Веню был с авторитетом.

Я всю долю мою оставляю в общак, мне не надо ни много, ни мало.

Дай красючку свою, попахать с ней ништяк, ту, что Веню в Твери рассчитала.

Вор достал портсигар, папироски скомкал, он слегка приподнялся с трамвая

И сквозь зубы, с такою тоскою сказал: "Забирай, я тверских уважаю".

"Как завут-то тебя?"

- я спросил у неё.

Милка, нежное девичье тело.

Разряжайся, сегодня ты будешь моё, чтобы не было здесь беспредела."

Вор, как видно, её больше жизни любил, только чувства не выдал, поднялся.

И, не глядя, в неё барабан разрядил.

начал что-то толкать, но сдержался.

А в тверском ГПУ молодой оперок шил дела с пролетарским размахом.

На столе у него я прочёл некролог, и кольнуло в груди под рубахой.

"Была зверски застрелена бандой в Москве на задании Савина Мила".

На ментов ведь работала, дым в голове, а вора не спалила, любила.

Lyokha Chikh, a freemason, brought a bullshit to brighten up the evening for washing in the ass.

She entered abruptly, legs, breasts: a la!

I'd be alone with her all my life.

Venya dressed the mold and melted all over, fingers like a fan: "Hello, citizen,

They probably haven't told you yet that your shaggy safe will be opened here, like in a bank."

He, pleased with himself, drove up to the contact, he is in safes - an academic degree.

And she, spitting on the floor for him just like that, taking out the barrel, made a hole in the mold.

She told everyone: "Sit", - we respected the trunk, and she, as if nothing had happened,

She put her hat-square on the table, took out a baby from the neckline.

It’s a pity for Venya, he was a good staker, they didn’t forgive the pretty girl against her will.

A real thief loaded a bullet into her barrel, and wrote to be loved.

Hey, from such a beginning they don’t do things, you don’t seem to roll in suit.

Lyokha Sneeze prohora planted over the edge, and make a hole for you, like "hello."

Tomorrow the authority asks for a visit to Moscow: there are things to do, but the "raspberries" got hooked.

With their qualifications - only to prison, but Tver, they say: it's not a matter of boiling.

We need to help people;

gathered "on tour", took the "carriage" along with the bags.

And the filks began to divide - the callus ached, I was for Venya with authority.

I leave my entire share in the common fund, I don’t need more or less.

Give me your beauty, plow with her nishtyak, the one that Venya in Tver calculated.

The thief took out a cigarette case, crumpled the cigarettes, he slightly got up from the tram

And through his teeth, with such anguish, he said: "Take it, I respect the people of Tver."

"What's your name?"

- I asked her.

Milka, tender girlish body.

Discharge, today you will be mine, so that there is no lawlessness here.

The thief, apparently, loved her more than life, but he did not betray his feelings, he got up.

And, without looking, the drum discharged into her.

started to push something, but restrained himself.

And in the Tver GPU, a young operative sewed affairs on a proletarian scale.

I read an obituary on his desk, and I felt a pang in my chest under my shirt.

"She was brutally shot dead by a gang in Moscow on the assignment of Savin Mila."

After all, she worked for the cops, smoke in her head, but she didn’t burn the thief, she loved.