Darlings are you ready for the long winter’s fall?

said the lady in her parlour

said the butler in the hall.

Is there time for another?

said the drunkard in his sleep.

Not likely

said the little child.

What’s done

the Lord can keep.

And the vicar stands a-praying

And the television dies

as the white dot flickers and is gone

and no-one stops to cry.

The big jet rumbles over runway miles

that scar the patchwork green

where slick tycoons and rich buffoons

have opened up the seam

of golden nights and champagne flights

ad-man overkill

and in the raze

consumer crazed

we take the sugar pill.

Jagged fires mark the picket lines

the politicians weep

and mealy-mouthed

through corridors of power on tip-toe creep

Come and see bureaucracy

make its final heave

and let the new disorder through

while senses take their leave.

Families screaming line the streets

and put the windows through

Дорогие, вы готовы к долгой зимней осени?

сказала дама в своей гостиной

— сказал дворецкий в холле.

Есть ли время для другого?

— сказал пьяница во сне.

Скорее всего, не

сказал маленький ребенок.

Что сделано

Господь может сохранить.

И викарий молится

И телевидение умирает

как белая точка мерцает и уходит

и никто не перестает плакать.

Большой самолет грохочет над взлетно-посадочной полосой

этот шрам лоскутное одеяло зеленый

где ловкие магнаты и богатые шуты

открыли шов

золотых ночей и полетов с шампанским

рекламщик излишество

и в разы

сумасшедший потребитель

мы принимаем сахарную таблетку.

Зубчатые огни отмечают линии пикетов

политики плачут

и мучнистый рот

через коридоры власти на цыпочках ползучести

Приходите и посмотрите на бюрократию

совершить последний рывок

и пусть новый беспорядок через

пока чувства уходят.

Семьи кричат ​​на улицах

и поставить окна через