Комиссионный - Анатолий Полотно

решили брать и стал я «мокрым» рук не марать.

Схватил я фомку, взял чемодан, а брат Ерема взял большой-большой наган.

Схватил я фомку, взял чемодан, а брат Ерема взял большой-большой наган.

«Комиссионный» решили брать, решил я мокрым рук не марать.

Мигнул Ереме, сам — в магазин, на стреме встал один-единственный грузин.

Мигнул Ереме, сам — в магазин, на стреме встал один-единственный грузин.

Грузин, собака, на стреме спал, легавый быстро его убрал.

Раздался выстрел — я побежал, Ерема тепленький у выхода лежал.

Раздался выстрел — я побежал, Ерема тепленький у выхода лежал.

Исколесил я полста дворов, сбивал со следа всех мусоров,

На третьи сутки в подвал попал, биндюжник Васька через сутки есть давал.

На третьи сутки в подвал попал, биндюжник Васька через сутки есть давал.

Проплыли тучки, дождей прилив, одел я снова шикарный клифт,

Одесским шмонам кишки пустил и на хавиру к своей Машке привалил.

Одесским шмонам кишки пустил и на хавиру к своей Машке привалил.

Остановился я у дверей, ко мне подходит какой-то фрей,

Я знал, что раньше он здесь не жил и потому винтить отсюда предложил.

Я знал, что раньше он здесь не жил и потому винтить отсюда предложил.

Он вскипишнулся: «Я старый вор, могу попортить тебе пробор…»

По фене ботал, права качал, схватил по тыкве и надолго замолчал.

По фене ботал, права качал, схватил по тыкве и надолго замолчал.

Часы на стенке пробили пять и только с Машкой легли в кровать —

Вдруг кто-то свистнул — я на крыльцо, двенадцать шпалеров уставились в лицо!

Вдруг кто-то свистнул — я на крыльцо, двенадцать шпалеров уставились в лицо!

Заводят воров, нас, во дворец… Я, право, думал, ребята, пришел конец!

Я, право, думал, что взят один, а на скамейке сидел остриженный грузин.

Я, право, думал, что взят один, а на скамейке сидел остриженный грузин.

Он что-то судьям, п*дла, двое суток пел, а на третьи сутки я не стерпел —

Я крикнул судьям: «Кончай балет!»

А прокурор еще добавил пару лет.

Я крикнул судьям: «Кончай балет!»

А прокурор еще добавил пару лет.

Прощай, свобода!

Прощай, Ерема!

Мы каждый едем своим путем.

Начальник к морю, на берег в Крым, грузин — в Тбилиси, а я без паспорта в Нарым.

Начальник к морю, на берег в Крым, грузин — в Тбилиси, а я без паспорта в Нарым.

decided to take it and I became “wet” without dirtying my hands.

I grabbed the crowbar, took the suitcase, and Yerem's brother took a big, big revolver.

I grabbed the crowbar, took the suitcase, and Yerem's brother took a big, big revolver.

They decided to take the “commission”, I decided not to dirty my hands with wet hands.

Yereme blinked, he himself went to the store, a single Georgian stood on the lookout.

Yereme blinked, he himself went to the store, a single Georgian stood on the lookout.

The Georgian, the dog, was sleeping on the stirrup, the cop quickly removed him.

A shot rang out - I ran, Yerema lay warm at the exit.

A shot rang out - I ran, Yerema lay warm at the exit.

I traveled half a hundred yards, knocked all the rubbish off the trail,

On the third day, I got into the basement, Vaska, a binduzhnik, gave food a day later.

On the third day, I got into the basement, Vaska, a binduzhnik, gave food a day later.

The clouds floated by, the tide of rain, I again put on a chic clip,

I let the guts of the Odessa shmons and rolled on the khavira to his Mashka.

I let the guts of the Odessa shmons and rolled on the khavira to his Mashka.

I stopped at the door, some frey comes up to me,

I knew that he had not lived here before, and therefore suggested to screw from here.

I knew that he had not lived here before, and therefore suggested to screw from here.

He boiled over: "I'm an old thief, I can ruin your parting..."

He worked on the hair dryer, pumped the right, grabbed a pumpkin and fell silent for a long time.

He worked on the hair dryer, pumped the right, grabbed a pumpkin and fell silent for a long time.

The clock on the wall struck five and only with Masha went to bed -

Suddenly someone whistled - I was on the porch, twelve tapestries were staring at my face!

Suddenly someone whistled - I was on the porch, twelve tapestries were staring at my face!

They bring thieves, us, into the palace ... I really thought, guys, the end has come!

I really thought that one was taken, and a shorn Georgian was sitting on the bench.

I really thought that one was taken, and a shorn Georgian was sitting on the bench.

He sang something to the judges, fucked up, sang for two days, and on the third day I could not stand it -

I shouted to the judges: "End the ballet!"

And the prosecutor added a couple more years.

I shouted to the judges: "End the ballet!"

And the prosecutor added a couple more years.

Goodbye freedom!

Farewell, Yerema!

We each go our own way.

The boss went to the sea, to the shore in Crimea, the Georgians went to Tbilisi, and I went to Narym without a passport.

The boss went to the sea, to the shore in Crimea, the Georgians went to Tbilisi, and I went to Narym without a passport.