Мариночка - Александр Новиков

Учились мы с Мариночкой, когда при слове «рок»

Со страху залезали под кровати.

Ей школа образцовая открыла сто дорог

И выгнала ее за вырез в платье.

Кричал директор что-то о бедламе

И, тыча зло в Мариночкину грудь,

Публично оскорблял ее «битлами»,

А под конец вдогонку крикнул: «Блудь!»

Тогда словцо «эротика» считалось матерком,

А первый бард считался отщепенцем.

Катилась жизнь веселая на лозунгах верхом

И бряцала по бубнам да бубенцам.

Храня тебя, Марина, от разврата,

И миллион таких еще Марин,

Упорно не хотел кинотеатр

Показывать раздетую Марлин.

Ты нам тогда, Мариночка, мерещилась во сне —

Совсем как из нерусского журнала,

Где не регламентированы юбки по длине —

Как ты была права, что бунтовала!

Коль целый хор лысеющих мужчин

Кричал: «Длинней подол и круче ворот…»

И миллион таких еще Марин

Ему назло с ума сводили город.

Бежали мы, Мариночка, на выставки картин

В аллеи, где художник чист и беден,

Где не сумеет высокопоставленный кретин

Угробить скрипку глупым ором меди.

Там на маэстро клифт с потертой фалдой,

Но сколько ты ему ни заплати,

Не нарисует женщину с кувалдой

На стыках паровозного пути.

Ты выросла.

Все вынесла.

И мой гитарный бой

Сыграл поминки дикостям запретов.

Мариночка, как нужен был твой с вырезом покрой

Прости меня теперь великодушно —

Я ни один тебе не подарил,

Хотя б за то, что самой непослушной

Была среди бунтующих Марин.

Была среди бунтующих Марин.

Была среди бунтующих Марин.

Мариночка!

Marinochka and I studied when, at the word "rock"

Out of fear, they crawled under the bed.

An exemplary school opened a hundred roads for her

And kicked her out for the neckline in her dress.

The director was shouting something about bedlam

And, poking evil at Marinochka's chest,

Publicly insulted her with the Beatles

And in the end he shouted after him: "Fornication!"

Then the word "erotica" was considered a mother,

And the first bard was considered a renegade.

Merry life rolled on slogans on horseback

And rattled tambourines and bells.

Keeping you, Marina, from depravity,

And a million more such Marin,

Stubbornly did not want the cinema

Show naked Marlene.

You then, Marinochka, seemed to us in a dream -

Just like from a non-Russian magazine,

Where skirts are not regulated by length -

How right you were to rebel!

Kohl a whole chorus of balding men

He shouted: "Longer hem and steeper than the collar ..."

And a million more such Marin

To spite him, they drove the city crazy.

We ran, Marinochka, to exhibitions of paintings

In the alleys where the artist is pure and poor,

Where a high-ranking cretin fails

Ditch the violin with a stupid orb of copper.

There on the maestro there is a clift with a shabby coattail,

But no matter how much you pay him,

Won't draw a woman with a sledgehammer

At the junctions of the locomotive track.

You have grown.

Took everything out.

And my guitar fight

Played a wake for the savagery of prohibitions.

Marinochka, how I needed your cut with a neckline

Forgive me generously now

I didn't give you one

At least for being the most naughty

She was among the rebellious Marines.

She was among the rebellious Marines.

She was among the rebellious Marines.

Marinochka!