Я пригласил тебя на танец.

Ты сразу поняла, что я самозванец.

Что я про себя всё просто выдумал.

Спасибо, что не подала виду.

Что просто сказала, что тебе пора,

Что ты так мало спала сегодня и вчера.

Музыка играла, и гости пели.

Их лица краснели, их кости хрустели, отдыхали как умели.

Кто-то снял почтовый ящик.

Кто-то утопил ведро в колодце.

(Долбоёб.)

А я, как и раньше, на восходе солнца

Накидался ветром и спал.

Спал, как спят усталые игрушки.

Моя музыка звучит из ракушки.

Я давно не икал.

Меня давно никто не вспоминал.

Надышался ветром и спал.

Спал, как спят усталые игрушки.

Моя музыка звучит из ракушки.

Я давно не икал.

Меня давно никто не вспоминал.

Через форточку в комнату с улицы

Сунется птичка воробушек.

Её мысли с моими рифмуются

Где та черта, за которой нет ни черта?

Я рисовал тебя на танцах.

Ты сразу понял, что я самозванец.

Что я про себя всё просто выдумал.

Спасибо, что не подала виду.

Что просто сказала, что тебе пора,

Что ты так мало спала сегодня и вчера.

Музыка играла, и гости пели.

Их лица краснели, их кости хрустели, восстанавливались как искусные.

Кто-то забрал ящики.

Кто-то утопил ведро в колодце.

(Долбоёб.)

А я, как раньше, на восходе солнца

Накинулся ветром и спал.

Спал, как спятые усталые игрушки.

Моя музыка звучит из ракушки.

Я давно не икал.

Меня давно никто не вспоминал.

Надышался ветром и спал.

Спал, как спятые усталые игрушки.

Моя музыка звучит из ракушки.

Я давно не икал.

Меня давно никто не вспоминал.

Через форточку в комнату с улицы

Сунется птичка воробушек.

мысли ее с моими рифмуются

Где та черта, за которой нет ни черта?