In sight of the lights of Roppongi the night life of Tokyo goes

And out on the street with a beat from Tahiti a neon moon lollipop glows

A woman in silken pajamas is seen on the screen of a door

She slips on a ricepaper dress by Dior less the price of the ice on her

Clothes

The girl I call Tokyo Rose

Tokyo rose is blue

Tokyo knows it’s true

What the night says we might like to do

We’re in Tokyo time

When that moon turns lime

And the sky is a lavender brew

She trips through a door for hot sake

Unzips as her hips hit the floor

Her pearls were strung in the harbor below in a bar where I asked her for

More

Down on a Cajun veranda a Barbajian band in a stew

Was playing a soca when I reawoke we were back at her penthouse us two

I spoke of my love for MacArthur the man not the park in LA

But you’re so much older she covered her shoulder

And I heard her say with a sigh

A soldier may never say die

В свете огней Роппонги проходит ночная жизнь Токио.

А на улице с ритмом Таити светится леденец неоновой луны

На экране двери видна женщина в шелковой пижаме.

Она надевает платье из рисовой бумаги от Dior за вычетом цены на лед на ней.

Одежда

Девушка, которую я называю Токио Роуз

Токийская роза синяя

Токио знает, что это правда

Что говорит ночь, мы хотели бы сделать

Мы по токийскому времени

Когда эта луна превращается в известь

А небо - лавандовый отвар

Она спотыкается о дверь ради жаркого ради

Расстегивается, когда ее бедра касаются пола

Ее жемчуг был нанизан в гавани внизу, в баре, где я попросил ее

Более

Внизу на веранде Cajun группа Barbajian в рагу

Играл в соку, когда я проснулся, мы снова были в ее пентхаусе, мы двое

Я говорил о своей любви к Макартуру, человеку, а не парку в Лос-Анджелесе.

Но ты настолько старше, что она прикрыла плечо

И я услышал, как она сказала со вздохом

Солдат никогда не может сказать умереть