Вечный полдень - Ундервуд

Вечный полдень,

Я ныряю в прорубь лета, вечной пчёлке жалко лета, жалко лета.

Вечный полдень,

Будет жарко, без помарки я пишу две строчки в жидкую газету.

Каждому из всех приходят мысли, блудный грех опять в бикини.

Старая жара в Париже, новая жара уже в Пекине.

Вечный полдень,

Расчленённой бабочке легко в руке жестокого ребёнка.

Вечный полдень,

Я и ты уже цикады в диалоге с ослеплённой перепонкой.

Так бессмысленно, бессмысленно желтеем мы на побережье,

Лёгкий бриз ласкает низ, Адамные и Евные одежды.

Где ты, моя боль, мой бемоль?

Где же ты, мой крейзи-диез?

Ночью я забрался на солнце, а утром я спёкся и вниз с него слез.

Как бы всё могло это быть?

Но тому не быть никогда…

Губы твои лето-лето, а глаза зима-зима-зима.

Где ты, моя боль, мой бемоль?

Где же ты, мой крейзи-диез?

Ночью я забрался на солнце, а утром я спёкся и вниз с него слез.

Как бы всё могло это быть?

Но тому не быть никогда…

Губы твои лето-лето, а глаза зима-зима-зима.

Вечный полдень,

Я любил, любовь ещё, быть может, знойным образом снесёт мне шляпу.

Вечный полдень,

Коктебель шлёт карамель луны, чтоб соблазнить свою Анапу.

Люди, города и солнце тянутся друг к другу так наивно,

Только самолётам как сказать, что это, в общем, позитивно?

Вечный полдень,

Рыбаки пленяют рыбу, уготовлен рыбе ад на сковородке.

Вечный полдень,

Хватит денег, чтобы пыль пустить в глаза раскомплексованной красотке.

Я бреду по миру от двенадцати до трёх на пополудни,

Жизнь блудит внутри шагами лета, лето жизни не приблудней.

Где ты, моя боль, мой бемоль?

Где же ты, мой крейзи-диез?

Ночью я забрался на солнце, а утром я спёкся и вниз с него слез.

Как бы всё могло это быть?

Но тому не быть никогда…

Губы твои лето-лето, а глаза зима-зима-зима.

Где ты, моя боль, мой бемоль?

Где же ты, мой крейзи-диез?

Ночью я забрался на солнце, а утром я спёкся и вниз с него слез.

Как бы всё могло это быть?

Но тому не быть никогда…

Губы твои лето-лето, а глаза зима-зима-зима.

Вечный полдень…

Вечный полдень…

Вечный полдень…

Вечный полдень…

eternal noon,

I dive into the hole of summer, the eternal bee feels sorry for summer, sorry for summer.

eternal noon,

It will be hot, without a blot, I write two lines in a liquid newspaper.

Thoughts come to each of all, prodigal sin is again in a bikini.

The old heat in Paris, the new heat is already in Beijing.

eternal noon,

A dismembered butterfly is easy in the hand of a cruel child.

eternal noon,

You and I are already cicadas in dialogue with a blinded membrane.

So senselessly, senselessly we turn yellow on the coast,

A light breeze caresses the bottom, Adam's and Eve's clothes.

Where are you, my pain, my flat?

Where are you, my crazy-sharp?

At night I climbed into the sun, and in the morning I baked and down from it tears.

How could it all be?

But that will never be...

Your lips are summer-summer, and your eyes are winter-winter-winter.

Where are you, my pain, my flat?

Where are you, my crazy-sharp?

At night I climbed into the sun, and in the morning I baked and down from it tears.

How could it all be?

But that will never be...

Your lips are summer-summer, and your eyes are winter-winter-winter.

eternal noon,

I loved, love still, perhaps, in a sultry way will blow off my hat.

eternal noon,

Koktebel sends moon caramel to seduce his Anapa.

People, cities and the sun are drawn to each other so naively,

How can you say to airplanes that this is, in general, positive?

eternal noon,

The fishermen captivate the fish, hell is prepared for the fish in a frying pan.

eternal noon,

Enough money to throw dust in the eyes of an uncomplexed beauty.

I wander the world from twelve to three in the afternoon

Life wanders inside with the steps of summer, the summer of life is not more stray.

Where are you, my pain, my flat?

Where are you, my crazy-sharp?

At night I climbed into the sun, and in the morning I baked and down from it tears.

How could it all be?

But that will never be...

Your lips are summer-summer, and your eyes are winter-winter-winter.

Where are you, my pain, my flat?

Where are you, my crazy-sharp?

At night I climbed into the sun, and in the morning I baked and down from it tears.

How could it all be?

But that will never be...

Your lips are summer-summer, and your eyes are winter-winter-winter.

Eternal noon...

Eternal noon...

Eternal noon...

Eternal noon...