I feel the motion of the car before I open my eyes.

The air is blue-black,

brown-black, black-black.

Smell of gas, oil, animals.

I’m in the trunk.

My wrists and ankles tied.

Tape over my mouth it almost covers my nose but I can breathe barely.

I must have been here for hours, everything’s stiff and my head throbs like someone’s drumming on china.

The car stops.

He turns off the motor -- but there are no traffic sounds.

No people sounds.

No wind.

What place has no wind?

I turn my head towards the

sounds like people watch radios when something terrible happens.

My palms are sweating.

Where am I?

The trunk squeaks as he lifts it up and the

sun blinds me.

He almost looks like a faceless Jesus surrounded by light.

He pulls me out of the trunk and bangs my head against the door.

I try to cry out, but it comes like a hum.

He drags me, half-standing, along a dirt road into a house.

I can’t see any

other houses and it looks like a farm.

The screen door bangs behind me and I feel a deep, deep pressure inside.

All the rules have changed here.

I’m dragged down a hall like a bag and I look for a phone, other doors.

Nothing but bare floors and brown boxes in small rooms.

He pulls me into the

bathroom and I almost crack my head as he pushes me onto the floor.

Tilts his head to the side and gazes at me as if I was a pet then walks out.

I’m lying there for a long time, trying to get the tape off of me.

My eyes are tearing.

I don’t make a sound.

I can’t get up and I keep rolling

from side to side, trying not to make noise.

I’ve got to get him to talk to me.

If I can get this thing off my face I can

talk to him.

I’ll tell him my name.

Have you killed other women in here?

I’m thinking you’ve got hundreds of them nailed down, hung on walls,

hanging from ceiling fans swinging dead in summer wind.

Why did you pick me?

If I had stayed to finish at the library I would have been

there twenty minutes longer maybe I’d have been OK.

Would have rushed into the

house, books piled up in my arms like a baby, and blurted explanations why I was sorry.

So sorry I’m late everyone.

Would you have waited for me anyway?

Would you have picked another woman?

Would I have read about her in the paper and said oh my god, I was there that

night… and called all my friends in a panic.

Telling them then how much I loved them as if I’d never have the chance again.

I wonder what everyone is doing now.

Putting up signs.

Showing my picture on the evening news.

Calling old friends.

Maybe I’m not even considered missing

yet.

The family will fall apart and my parents will go crazy.

Slowly.

My brother will be so quiet at the funeral and insist the casket be closed.

(I never even told anyone what kind of funeral I wanted when I died.)

Maybe years from now they’ll find my skeleton on the floor here and they’ll

have to use dental records to identify me.

My family will say «At least we know

now.

We always hoped she was alive somewhere.

We just hope she’s in peace.»

When I sleep my dreams are crazy -- I’m flying over fields.

I don’t think I sleep for more than twenty minutes and when I wake up, it feels like I’m under

a heavy blanket.

I’m still here.

As I wake up I hear a dog barking in the distance and I think I’m in my parents' house in South Carolina.

When I open my eyes, there’s a shotgun

pressed between them.

I’ll never get married.

I’ll never have kids.

I’ll never go to Europe.

I’ll never learn to play piano.

I’ll never write a book.

The last thing I hear is a click.

Я чувствую движение машины еще до того, как открываю глаза.

Воздух сине-черный,

коричнево-черный, черно-черный.

Запах газа, нефти, животных.

Я в багажнике.

Мои запястья и лодыжки связаны.

Заклейте мне рот скотчем, он почти закрывает мой нос, но я едва могу дышать.

Я, должно быть, проторчал здесь несколько часов, все затекло, а голова пульсирует, как будто кто-то барабанит по фарфору.

Машина останавливается.

Он выключает мотор, но звуков уличного движения нет.

Звуков людей нет.

Безветренно.

В каком месте нет ветра?

Я поворачиваю голову в сторону

звучит так, как будто люди смотрят радио, когда происходит что-то ужасное.

Мои ладони вспотели.

Где я?

Сундук скрипит, когда он поднимает его, и

солнце ослепляет меня.

Он почти похож на безликого Иисуса, окруженного светом.

Он вытаскивает меня из багажника и бьется головой о дверь.

Я пытаюсь закричать, но выходит как гул.

Тащит меня, полустоя, по грунтовой дороге в дом.

я ничего не вижу

другие дома, и это похоже на ферму.

Сетчатая дверь хлопает позади меня, и я чувствую глубокое, глубокое давление внутри.

Здесь изменились все правила.

Меня тащат по коридору, как мешок, и я ищу телефон, другие двери.

Ничего, кроме голых полов и коричневых коробок в маленьких комнатах.

Он тянет меня в

ванной, и я чуть не разбиваю голову, когда он толкает меня на пол.

Наклоняет голову набок и смотрит на меня, как на домашнее животное, а затем уходит.

Я долго лежу, пытаюсь снять с себя кассету.

Мои глаза слезятся.

Я не издаю ни звука.

Я не могу встать и продолжаю кататься

из стороны в сторону, стараясь не шуметь.

Я должен заставить его поговорить со мной.

Если я смогу убрать это с лица, я смогу

Поговори с ним.

Я скажу ему свое имя.

Вы убивали здесь других женщин?

Я думаю, у вас их сотни прибиты гвоздями, развешаны по стенам,

свисающие с потолочных вентиляторов, раскачивающиеся на летнем ветру.

Почему ты выбрал меня?

Если бы я остался доучиваться в библиотеке, я бы

там на двадцать минут дольше, может быть, я был бы в порядке.

бросился бы в

дом, книги, сложенные грудой в руках, как ребенок, и выпалил объяснения, почему я сожалею.

Извините, что опоздал.

Вы бы все равно дождались меня?

Вы бы выбрали другую женщину?

Прочитал бы я о ней в газете и сказал бы, о боже мой, я был там, что

ночь… и в панике обзвонил всех своих друзей.

Сказать им тогда, как сильно я их люблю, как будто у меня больше никогда не будет шанса.

Интересно, что все делают сейчас.

Расстановка знаков.

Показываю свою фотографию в вечерних новостях.

Звонок старым друзьям.

Может быть, я даже не считаюсь пропавшим без вести

все же.

Семья развалится, и мои родители сойдут с ума.

Медленно.

Мой брат будет таким тихим на похоронах и будет настаивать, чтобы гроб был закрыт.

(Я даже никому не говорил, каких похорон я хотел, когда умирал.)

Может быть, через годы они найдут мой скелет на полу здесь и

должны использовать стоматологические записи, чтобы идентифицировать меня.

Моя семья скажет: «По крайней мере, мы знаем

Теперь.

Мы всегда надеялись, что она где-то жива.

Мы просто надеемся, что она в мире».

Когда я сплю, мне снятся безумные сны — я лечу над полями.

Я не думаю, что сплю больше двадцати минут, и когда я просыпаюсь, мне кажется, что я под

тяжелое одеяло.

Я все еще здесь.

Когда я просыпаюсь, я слышу лай собаки вдалеке и думаю, что нахожусь в доме своих родителей в Южной Каролине.

Когда я открываю глаза, там дробовик

зажато между ними.

Я никогда не выйду замуж.

У меня никогда не будет детей.

Я никогда не поеду в Европу.

Я никогда не научусь играть на пианино.

Я никогда не напишу книгу.

Последнее, что я слышу, это щелчок.