People throwing dinars at the belly-dancers

In a sad circus by a trench of burning oil

People throw belongings;

a lifetime’s earnings

Amongst the scattered rubbish and suitcases on the sidewalk

Date palms and orange and tangerine trees

With eyes that’re crying for everything

(Let it burn! Let it burn, burn, burn…)

(Blood, blood, blood, blood and fire)

So I talked to an old man by the generator

He was standing on the gravel by the fetid river

He turned to me and then surveyed the scene

Said, «War is here in our beloved city.»

(Let it burn! Let it burn, burn, burn…)

(Blood, blood, blood, blood and fire)

Some jumped in the river and tried to swim away

Through tons of sewage;

they’d written on their foreheads

Date palms and orange and tangerine trees

With eyes that’re crying for everything

(Let it burn! Let it burn, burn, burn…)

(Blood, blood, blood, blood and fire)

Let it burn, let it burn!

Let it burn, let it burn!

Let it burn, let it burn!

Let it burn, let it burn!

Люди бросают динары в танцовщиц живота

В унылом цирке у траншеи горящего масла

Люди бросают вещи;

заработок на всю жизнь

Среди разбросанного мусора и чемоданов на тротуаре

Финиковые пальмы, апельсиновые и мандариновые деревья

С глазами, которые плачут обо всем

(Пусть горит! Пусть горит, горит, горит…)

(Кровь, кровь, кровь, кровь и огонь)

Так что я поговорил со стариком у генератора

Он стоял на гравии у зловонной реки

Он повернулся ко мне, а затем осмотрел сцену

Сказал: «Война здесь, в нашем любимом городе».

(Пусть горит! Пусть горит, горит, горит…)

(Кровь, кровь, кровь, кровь и огонь)

Некоторые прыгали в реку и пытались уплыть

Через тонны сточных вод;

они написали у себя на лбу

Финиковые пальмы, апельсиновые и мандариновые деревья

С глазами, которые плачут обо всем

(Пусть горит! Пусть горит, горит, горит…)

(Кровь, кровь, кровь, кровь и огонь)

Пусть горит, пусть горит!

Пусть горит, пусть горит!

Пусть горит, пусть горит!

Пусть горит, пусть горит!