Веками по свету странствует наш сундук,

Мы видели небо, мы знали моря и сушу,

И даже привыкли к узлам на суставах рук,

Но эта привязанность нас потихоньку душит…

Мы обещаем вас нынче порадовать:

Плакать навзрыд и в надрыв смеяться,

Ведь если куклами не командовать,

Мы можем проржаветь и сломаться…

Мы пляшем и скачем в размере на «две вторых»,

И каждый второй улыбается так воинственно,

И есть даже очень ловкие среди них,

Но нет никого размером в «Один-единственный».

Но мы обещаем вас нынче порадовать:

Сделаем все как хозяин велит,

Ведь если куклами не командовать —

Никто и мизинцем не пошевелит!

И нам не порвать узлы на своих запястьях,

Хотя нам осточертело визгливое скерцо!

В душе из папье-маше засохшее счастье;

В грудной заколоченной дверце — протухшее сердце…

И все-таки

Мы обещаем вас нынче порадовать,

Мы пришиваем блестки к глазам,

Ведь если куклами не командовать —

Они могут многое рассказать!

Веками по свету странствует наш сундук,

Мы знали о море и сушу,

И даже привыкли к узлам на суставах рук,

Но эта привилегия нас потихоньку душит…

Мы обещаем вас нынче порадовать:

Плакать навзрыд и в надрыв смеяться,

Ведь если куклами не командовать,

Мы можем проржаветь и сломаться…

Мы пляшем и прыгаем в параметрах на «две секунды»,

И каждый второй так воинственно улыбается,

И есть даже очень ловкие среди них,

Но нет никого в «Один-единственный».

Но мы обещаем вас нынче порадовать:

Сделаем все как хозяин велит,

Ведь если куклами не командовать —

Никто и мизинцем не пошевелит!

И нам не порвать узлы на своих запястьях,

Хотя нам осточертело визгливое скерцо!

В душе из папье-маше засохшее счастье;

В грудной заколоченной дверце — протухшее сердце…

И все-таки

Мы обещаем вас нынче порадовать,

Мы пришиваем блестки к глазам,

Ведь если куклами не командовать —

Они могут многое!