I could’ve sworn, there was a time, when we believed that we could measure out

a line just how we wanted it, so we could live just as long as anybody ever did.

But I was wrong to lie like that, I was wrong to lie like that.

When the air was so cold that it smelled sweet on your coat, and the concrete

got swollen and roared and it swallowed you whole.

I said, «don't try to argue with it, it will take you home, it’s just another

road under the one you used to know.»

But I lied to you, I didn’t have a choice but to, I lied, I lied to you.

And I can’t hide forever and remain ashamed of it.

I can’t cover my hands and tell you not to blame me, that you are a speck in a

pile of dust.

And everything you love will turn into crumbs so stop worrying, worrying,

worrying love, stop worrying, worrisome love.

And the bells and the whistles make deafening sounds.

And you can see an ending, it’s clear as a bell.

When the sound of your headache is louder than hell, in the bend of a note

you’re alone.

In the bend of a note you’re alone, you’re alone, so don’t waste it all,

Worrisome.

Могу поклясться, было время, когда мы верили, что можем отмерить

линия именно такой, какой мы хотели, чтобы мы могли жить так же долго, как и все.

Но я был неправ, что так солгал, я был неправ, что так солгал.

Когда воздух был таким холодным, что благоухал на твоем пальто, а бетон

распухла и зарычала и проглотила тебя целиком.

Я сказал: «Не пытайся спорить с этим, это приведет тебя домой, это просто еще один

дорога под той, которую вы знали раньше».

Но я солгал тебе, у меня не было выбора, кроме как, я солгал, я солгал тебе.

И я не могу вечно прятаться и стыдиться этого.

Я не могу закрыть руками и сказать тебе, чтобы ты не обвинял меня, что ты соринка в

куча пыли.

И все, что ты любишь, превратится в крохи, так что хватит волноваться, волноваться,

тревожная любовь, перестань волноваться, тревожная любовь.

И колокольчики и свистки издают оглушительные звуки.

И видно конец, он ясен как звоночек.

Когда звук твоей головной боли громче ада, в изгибе ноты

ты одинок.

В изгибе ноты ты один, ты один, так что не трать все зря,

Тревожный.