Мамины сны - Ирина Ортман

У Луны глаза седые.

Ночи лунные длинны.

Молодые, молодые, — моей маме снятся сны.

Вдруг застонет, как от залпа, среди ночи, среди сна —

Будто вновь начнётся завтра отгремевшая война;

Будто вновь начнётся завтра отгремевшая война.

«Ты припомни, мой хороший», — шепчет мама, в час сквозь сон:

«Мое платьице в горошек, довоенный патефон.»

Под неслышимые звуки, слёзы льются по лицу —

Мама снова тянет руки к неубитому отцу;

Мама снова тянет руки к неубитому отцу.

Вижу это не впервые, при Луне и без Луны;

Словно письма фронтовые — прилетают к маме сны.

«Ты припомни наши вальсы», — шепчет мама в час ночной;

«Ты сожми покрепче пальцы, хоть во сне побудь со мной.

Ты сожми покрепче пальцы, хоть во сне побудь со мной.»

The moon has gray eyes.

The moonlit nights are long.

Young, young, my mother dreams.

Suddenly he groans, as if from a volley, in the middle of the night, in the middle of sleep -

As if tomorrow the war that has died down will begin again;

As if tomorrow the dead war will begin again.

“Remember, my dear,” mum whispers, in an hour through a dream:

"My polka-dot dress, pre-war gramophone."

Under inaudible sounds, tears flow down the face -

Mom again stretches her hands to the unkilled father;

Mom again stretches her hands to the unkilled father.

I see this not for the first time, with the Moon and without the Moon;

Like letters from the front, dreams come to my mother.

“You remember our waltzes,” mother whispers at one o’clock at night;

“Squeeze your fingers tighter, stay with me even in a dream.

Squeeze your fingers tighter, stay with me even in a dream.