Oh, eu não sei se eram os antigos que diziam

Em seus papiros, papillon já me dizia

Que nas torturas toda carne se trai que normalmente, comumente, fatalmente,

felizmente, displicentemente o nervo se contrai

Oh, com precisão

Nos aviões que vomitavam pára-quedas

Nas casamatas, caso vivas, caso morras

E nos delirios meus grilos rever

O casamento, o rompimento, o sacramento, o documento

Como um passatempo quero mais te ver

Oh, com afliçao

O meu treponema não é pálido nem viscoso

Os meus gametas se agrupam no meu som

E as querubinas, meninas, rever

Um compromisso submisso, rebuliço no curtiço

Chame o padre «ciço» para me benzer

Oh, com devoção

О, я не знаю, может быть, это старики сказали

В своих папирусах Папийон уже говорил мне

Что в мучениях всякая плоть выдает то, что обычно, обыкновенно, фатально,

к счастью, нерв сжимается

О, точно

На самолетах, которые выбросили парашюты

В казематах, если ты жив, если ты умрешь

И в заблуждениях мои сверчки снова видят

Брак, расставание, таинство, документ

В качестве хобби я хочу видеть тебя больше

О, с горя

Моя трепонема не бледная и не вязкая

Мои гаметы сгруппированы по моему звуку

И херувимы, девочки, обзор

Покорное обязательство, суета на ярлыке

Позовите священника «ciço», чтобы благословить меня

О, с преданностью