When I was a curly headed baby

My daddy sat me down on his knee

He said, «son, go to school and get your letters,

Don’t you be a dusty coal miner, boy, like me.»

I was born and raised at the mouth of hazard hollow

The coal cars rolled and rumbled past my door

But now they stand in a rusty row all empty

Because the l & n don’t stop here anymore

I used to think my daddy was a black man

With script enough to buy the company store

But now he goes to town with empty pockets

And his face is white as a February snow

I never thought I’d learn to love the coal dust

I never thought I’d pray to hear that whistle roar

Oh, god, I wish the grass would turn to money

And those green backs would fill my pockets once more

Last night I dreamed I went down to the office

To get my pay like a had done before

But them ol' kudzu vines were coverin' the door

And there were leaves and grass growin' right up through the floor

Когда я был кудрявым ребенком

Мой папа посадил меня на колени

Он сказал: «Сын, иди в школу и получай письма,

Не будь ты пыльным шахтером, мальчик, как я.

Я родился и вырос в устье опасной лощины

Угольные вагоны катились и грохотали мимо моей двери

Но теперь они стоят ржавым рядом, все пустые.

Потому что l & n больше здесь не останавливается

Раньше я думал, что мой папа был чернокожим

Достаточно скрипта, чтобы купить фирменный магазин

Но теперь он едет в город с пустыми карманами

И лицо его белое, как февральский снег

Я никогда не думал, что научусь любить угольную пыль

Я никогда не думал, что буду молиться, чтобы услышать этот рев свистка

О, боже, если бы трава превратилась в деньги

И эти зеленые спины снова наполнят мои карманы

Прошлой ночью мне приснилось, что я спустился в офис

Чтобы получить мою зарплату, как раньше

Но эти старые лозы кудзу покрывали дверь

И были листья и трава, растущие прямо сквозь пол