Damn!

Damn!

Damn!

Damn!

I’ve grown accustomed to her face

She almost makes the day begin

I’ve grown accustomed to the tune that

She whistles night and noon

Her smiles, her frowns

Her ups, her downs

Are second nature to me now

Like breathing out and breathing in

I was serenely independent and content before we met

Surely I could always be that way again

And yet

I’ve grown accustomed to her look

Accustomed to her voice

Accustomed to her face

I can see her now, Mrs. Freddy Eynsford-Hill

In a wretched little flat above a store

I can see her now, not a penny in the till

And a bill collector beating at the door

She’ll try to teach the things I taught her

And end up selling flowers instead

Begging for her bread and water

While her husband has his breakfast in bed

In a year, or so, when she’s prematurely grey

And the blossom in her cheek has turned to chalk

She’ll come home, and lo, he’ll have upped and run away

With a social-climbing heiress from New York

Poor Eliza.

How simply frightful

How humiliating!

How delightful

How poignant it’ll be on that inevitable night

When she hammers on my door in tears and rags

Miserable and lonely, repentant and contrite

Will I take her in or hurl her to the walls

Give her kindness or the treatment she deserves

Will I take her back or throw the baggage out

But I’m a most forgiving man

The sort who never could, ever would

Take a position and staunchly never budge

A most forgiving man

But, I shall never take her back

If she were even crawling on her knees

Let her promise to atone

Let her shiver, let her moan

I’ll slam the door and let the hell-cat freeze

But I’m so used to hear her say

Good morning everyday

Her joys, her woes

Her highs, her lows

Are second nature to me now

Like breathing out and breathing in

I’m very grateful she’s a woman

And so easy to forget

Rather like a habit

One can always break

And yet

I’ve grown accustomed to the trace

Of something in the air

Accustomed to her face

Проклятие!

Проклятие!

Проклятие!

Проклятие!

Я привык к ее лицу

Она почти начинает день

Я привык к мелодии,

Она свистит ночью и в полдень

Ее улыбки, ее хмурые взгляды

Ее взлеты, ее падения

Являются второй натурой для меня сейчас

Как выдох и вдох

Я был безмятежно независим и доволен, прежде чем мы встретились

Конечно, я всегда мог бы быть таким снова

И все еще

Я привык к ее внешнему виду

Привык к ее голосу

Привык к ее лицу

Теперь я вижу ее, миссис Фредди Эйнсфорд-Хилл.

В убогой квартирке над магазином

Я вижу ее сейчас, ни копейки в кассе

И сборщик счетов бьется в дверь

Она попытается научить тому, чему я ее научил

И вместо этого продавать цветы

Попрошайничество для ее хлеба и воды

Пока ее муж завтракает в постели

Через год или около того, когда она преждевременно поседеет

И цветок на ее щеке превратился в мел

Она придет домой, и вот, он вскочил и убежал

С социальной карьерой наследницы из Нью-Йорка

Бедная Элиза.

Как просто ужасно

Как унизительно!

Как восхитительно

Как пронзительно это будет в эту неизбежную ночь

Когда она стучит в мою дверь в слезах и лохмотьях

Несчастный и одинокий, раскаявшийся и кающийся

Приму ли я ее или швырну на стены

Подарите ей доброту или обращение, которого она заслуживает

Возьму ли я ее обратно или выброшу багаж

Но я самый прощающий человек

Вид, который никогда не мог, когда-либо

Займите позицию и твердо никогда не сдвиньтесь с места

Самый прощающий человек

Но я никогда не заберу ее обратно

Если бы она хоть ползала на коленях

Пусть она обещает искупить

Пусть она дрожит, пусть она стонет

Я захлопну дверь и позволю адскому коту замерзнуть

Но я так привык слышать, как она говорит

Доброе утро каждый день

Ее радости, ее беды

Ее максимумы, ее минимумы

Являются второй натурой для меня сейчас

Как выдох и вдох

Я очень благодарен, что она женщина

И так легко забыть

Скорее как привычка

Всегда можно сломать

И все еще

Я привык к следу

Что-то в воздухе

Привык к ее лицу